О «Сиротливом западе», одном из самых любопытных спектаклей театра «Старый дом», рассказывает поэт и журналист Юрий Татаренко.
Первооткрыватель культового современного драматурга Мартина Макдонаха в России, худрук пермского театра «У моста» Сергей Федотов поставил в «Старом доме» две пьесы ирландца – «Калеку с острова Инишмаан» в 2008-м и «Сиротливый запад» в 2015-м. И в обоих случаях Федотову удалось соединить «вещи несовместные» – равнодушие и сострадание, бытовизм и притчевость. Перед нами прекрасный пример того, как режиссер растворился в актерах: нет ни умопомрачительных спецэффектов, ни ярких сценографических метафор.
Центральное место в спектакле занимает история взаимоотношений двух братьев Коннор, 30-летних погодков Коулмэна и Вэлина, жизнь которых сводится к бесконечным оскорблениям друг друга, нередко доходящим до драки. Есть ли между ними любовь? Безусловно! Это любовь к чипсам и выпивке.
Вразумить, наставить братьев на путь истинный некому. Их отец трагически погиб, о матери в пьесе не говорится ни слова, в головы соседей регулярно вонзаются топоры, блюститель порядка Томми покончил с собой, а священник, разуверившись в силе собственных проповедей, пьет горькую. Все это – будни небольшого прибрежного городка Линэна, «столицы Европы по убийствам», где царят безвластие и беззаконие, а бесцельность жизни не имеет никакой альтернативы.
С виду, однако, не все столь безысходно. На сцене – интерьер дома Конноров, довольно просторная кухня-прихожая. Вдоль стены – не новая, но добротная деревянная мебель. Вот только посудный шкаф давно превращен в сейф, а обеденный стол то и дело становится плахой – местом, где зло буднично одерживает победу над добром.
То, что братья – ягоды не с одного куста, становится ясно с момента их появления: первым домой прибегает промокший под дождем Коулмэн (Тимофей Мамлин), а Вэлину можно и не спешить: у него в руках зонт. В проявлениях чувства собственника Вэлин (Анатолий Григорьев) доходит до смешного: купленную им газовую плиту Коулмэну нельзя даже трогать, а передвигаться по дому тот должен как угодно, но не задевая половиц! «Здесь все – мое! Слышишь – мое! Повтори, чье это все? Мое!» – изводит младший старшего.
Банька юмора у Макдонаха всегда топится по-черному. Очень скоро выясняется, что Коулмэн – отцеубийца. Папаша брякнул отпрыску очередную колкость на тему его вопиющей некрасивости и тут же получил пулю в лоб: ружье в этом доме всегда на виду, висит прямо под распятием. Коулмэн выстрелил на глазах младшего брата, и, чтобы не попасть за решетку, был вынужден отказаться в его пользу от прав на половину наследуемого имущества.
Отныне у Коннора-старшего ни фунта за душой, что никак не способствует осуществлению его мечты: стать мужчиной в физическом смысле слова. Инициация через убийство таковой не является, просто в жизни Коулмэна, «заикающейся вонючей задницы», одной психотравмой стало больше. Обручиться со своей возлюбленной Элис юноше помешал несчастный случай: та подавилась карандашом, попала в больницу, после чего связала себя узами брака с лечащим врачом.
Но и Вэлину в плане побед на женском фронте хвастаться нечем. В итоге братья, ссорясь по пустякам, регулярно доводят себя до белого каления, обзывая друг дружку «долбанным девственником-гомиком».
Обретение – любви ли, дружбы, идеалов – дело хлопотное. И сублимация главных героев спектакля происходит путем приобретательства. Вэлин коллекционирует пластиковые статуэтки святых. В детстве у него была любимая собака Лэсси, но кто-то отрезал ей уши, и пес погиб. С тех пор Вэлин твердо уяснил: не приносят моральных страданий только неодушевленные предметы. «Иметь или быть»? – странная постановка вопроса. В доме Конноров читают только газетные объявления: «Братья Карамазовы» – что за фирма?
А теперь представьте, каково это – увидеть самое дорогое, что у тебя есть, дымящимся в газовой печи! Запах гари, идущий от расплавленных статуэток – вот что делает Вэлина подлинным сиротой. Сыграть это потрясение в должной мере Анатолию Григорьеву, помнится, на премьере не удалось, молодой актер ушел в крик: «Я убью эту сволочь!». Между тем череда потерь для Вэлина только началась: Коулмэн демонстративно крошит в пыль пакеты с любимыми чипсами и добрался до запасов виски. И вот уже ружье в руках у младшего брата…
Практически все потасовки между Коннорами происходят при свидетеле – святом отце Уэлше (Василий Байтенгер). Но его влияние на прихожан минимально. Во что и в кого священник верит – большой вопрос, и прежде всего для него самого. Едва ли не первая реплика отца Уэлша в пьесе поражает: «Я не алкоголик – а просто люблю выпить». И ради доброго глотка виски сам бог велел пойти на обман! Коулмэн крадет у брата бутылку, предлагая священнику взять всю вину на себя – и тот соглашается…
При этом Василий Байтенгер играет натуру самокопающуюся. Его герой признает: «Я ужасный священник: не могу ни защитить бога от нападок, ни заставить людей каяться в грехах». И терзается вопросами: «Каков я?», «Почему я недостаточно хороший?», «Как мне исправиться?». Но беда в том, что угрызения совести не передаются со звуковыми волнами: ни один из Конноров не мучим сомнениями, хороший ли он брат, сын, гражданин, прихожанин. Сюжет пьесы Макдонаха разворачивается в доинтернетную эпоху неслучайно: увлечение соцсетями, конечно же, разобщает близких – но все же не до такой степени, чтобы взяться за оружие. К тому же самоутверждаться за счет других на форумах, троллить и лайкать куда безопаснее…
Отец Уэлш – бесконечно чужой в Линэне: никто не в состоянии правильно назвать его имя! Вокруг него – ложь, незаконная торговля спиртным, убийства…И в чем же наш горе-священнослужитель пытается найти отдушину? Ни за что не угадаете – он становится тренером женской футбольной команды! Увы, и тут успехами его подопечные не блещут: за 4 матча 10 красных карточек – это же ни в какие райские ворота…
Душевные страдания отец Уэлш пытается заглушить физическими. Пытаясь остановить очередную ссору Коулмэна и Вэлина, он погружает обе руки в дымящуюся кастрюлю с расплавленными статуэтками. Как реагируют на это братья? Их возмущают застывшие намертво капли пластика на полу!
С участием отца Уэлша и тайно и безответно влюбленной в него Гелин (Софья Васильева) проходит единственная лирическая сцена в спектакле. Поздний вечер, тихий пустынный берег. Священник привычно нетрезв, но вместе с тем погружен в абсолютно новое для себя состояние. Он принял решение добровольно уйти из жизни. И одинокий фонарь, висящий над головой отца Уэлша (в миру – Родерика), уже не кажется прообразом света в конце туннеля. Ни Гелин, ни священник не в силах рассказать о своем потаенном. Родерик Уэлш просит девушку передать Коннорам письмо, где заклинает их простить друг другу все обиды: «Уверен, в глубине души каждого из вас братская любовь жива…» Второй план прощальных реплик своих героев Василий Байтенгер и Софья Васильева несут мастерски.
Но подумалось вот о чем. Руки священника после страшных ожогов выглядят культями. Каких же усилий стоило калеке за ночь написать убористым почерком целую страницу текста! Впрочем, юмор драматурга по отношению к ключевой фигуре пьесы в итоге становится и вовсе мрачнее тучи. Священнослужитель-пьяница – с кем ни бывает, пастырь-футболист – смелая метафора. Ну, а как вам это – поп-самоубийца?!?
Еще одна знаковая шутка от Макдонаха: остановить драку братьев Гелин может только с помощью ножа у горла одного из них. Узнав о том, что душе священника предстоит гореть в аду, Конноры пробуют помириться.
Этот эпизод сыгран актерами с наибольшим удовольствием. Вот братья моют другу руки, вот вытираются одним полотенцем, вот Коулмэн делится с Вэлином пирожками, а тот в ответ предлагает: «А не выпьешь ли со мной виски?» Идиллия продолжается серией взаимных покаяний за неблаговидные поступки по отношению друг к другу, совершенные в глубоком детстве: кражу машинки, шариков, сборника комиксов. Кульминация сцены – братские объятия, после чего Вэлин кладет руки Коулмена на плиту, на шкаф-сейф, отдает брату половину новой коллекции статуэток и запаса чипсов, и наконец кричит: «Полдома снова твои!»
Вот тут-то Коннорам и следовало остановиться. Но братьев захлестнул азарт: каяться так каяться. И вот уже мы слышим о моче в пиве и разбитой первой любви, видим сохраненные отрезанные собачьи уши, расстрелянную газовую плиту, растоптанные чипсы и статуэтки. Вновь щиплет глаза дым и царапает носоглотку запах гари, а в грудь двум обезумевшим упираются нож и ружье…
И, глядя на неутихающие распри двух родных братьев, отчетливо понимаешь: спектакль отнюдь не про забытый богом ирландский городок, перед нами разыграна история конфликта братских народов России и Украины. В Беловежской пуще был убит отец родной, СССР, и пошло-поехало: воровство, обман, обиды, упреки, полилась кровь в Донбассе и на Луганщине. А что же дальше – ядерная зима и сиротливый запах гари?
Финал спектакля – затемнение. Последним исчезает во мраке и хаосе распятие. Когда и кто снова вспомнит о том, кто умер за наши грехи?
P.S. Непосредственно тема горячего конфликта в Донбассе затронута другим новосибирским театром – на днях в «Красном факеле» сыграли премьерный спектакль «Перемирие», о котором мы расскажем на следующей неделе.
Юрий Татаренко
Фото Фрола Подлесного
Ближайший показ спектакля «Сиротливый запад» состоится 24 ноября. Цена билетов – от 450 рублей.